* * *
Маркс и путиловцы
Собрались, как-то пролетарии у Маркса на даче, чтобы Первомай отпраздновать.
Ну выпили, закусили и стал им Маркс рассказывать про свободу, равенство и братство.
А они ему говорят, фуфло городишь, дорогой товарищ Карл. Укажи лучше путь прямой - к светлому будущему. Нам бы дорогу покороче, а то буржуи кровососы жизни не дают и работать заставляют.
А Карл им и говорит: пора вам к электричке двигать, ребята, у меняя дача не резиновая и я с вами, ужас, как запарился. Если бы знал, говорит, что вы такие темные, ни за чтобы не позвал. Лучше бы вы играли в домино у себя на Путиловском заводе.
Ну и выпроводил гостей на улицу.
А как выпроводил, пролетарии моментально озлобились в классовом непонимании и пошли к Карлу на огород редиску топтать. Потоптали всю - подчистую. А потом еще сарай у Карла сожгли и все кричали, давай сволочь, нам путь к светлому будущему и все тут.
Только к утру и унялись, аспиды.
Карл, конечно, затаился, а потом выбрался к свету и решился на месть жестокую.
Взял он бумагу с карандашом и сел возле окошечка. Сидит, а сам думает: ужо я вам укажу дорожечку - мало не покажется. Я вам устрою, думает, товарно-денежные отношения, вы мой сарай с редиской век помнить будете.
Думал он думал, а потом послюнил карандашик и написал: "книжка", а потом еще подумал и добавил: "Капитал".
Так все и началось.
* * *
* * *

Кузюкин и клоны
Однажды Кузюкин проснулся со странным убеждением, что он клон. То ли телепередачи про науку на него повлияли, то ли зима холодная былая, но только проникся он в это более чем основательно.
Посопев под одеялом, пока жена не ушла на работу, Кузюкин вздохнул и с тяжелым предчувствием неизбежного, поднялся с кровати. С трудом передвигая ноги, он подошел к трюмо и бросив в зеркало беглый взгляд сразу понял, что это вовсе не он - Василий Кузюкин, а только его клон.
"Жалкое подобие, - уныло подумал Кузюкин, оттягивая веки. - Я только жалкое подобие настоящего."
Подобрав с пола сплющенные тапки, он посмотрел их на свет и обнаружил на правом дырку, которая была ему знакома.
- Удивительно, - восхищенно прошептал Василий. - Даже тапки склонировали. Все ж таки шагнула наука.
Почесав в задумчивости впалую грудь, он пошел умываться. В том, что ему предстояло идти на работу, Василий ничуть не сомневался.
На работе его встретили, как родного. Сидоров напомнил про одолженную десятку, а начальник отдела сказал, что Кузюкин раздолбай. Словом процессы проистекали нормальные, что только доказывало, что клонировали Василия на совесть и придраться было не к чему.
Отдудев полдня, Кузюкин почувствовал себя плохо, и отпросившись в парикмахерскую, поехал домой. Открыв своим ключом дверь, он уже с порога понял, что основной Кузюкин дома.
На тахте происходили жаркие отношения и жена Василия, стонала очень правдоподобно. Кузюкину-клону даже завидно стало, что настоящий Кузюкин так могуч в искусстве бытовой любви.
Даже ботинки, которые стояли в прихожей, были на два размера больше чем у него - жалкого клона.
Когда все закончилось и основной Кузюкин ушел, Кузюкин-клон выполз на свет и сделал вид, что пришел с работы..
- Ты чего так рано? - удивилась жена.
- Ничего, - тихо ответил Кузюкин-клон и лег спать. А наутро, когда он проснулся, то вдруг понял, что он не клон никакой, а самый настоящий Кузюкин. И даже вчерашние ботинки припомнил - ботинки водопроводчика Фролова. Дошло тут до Кузюкина, что обман все это, а жена ему натурально изменяла.
Вскочил Василий с кровати и побежал на кухню, где она вероломная, ему блинчики стряпала. Прибежал и кричит не своим голосом:
- Все Клава, я карать тебя намерен!
И кулаком замахнулся дескать - убью стерву. А Клава только глазами хлопает и молчит.
Присмотрелся тогда Кузюкин, да и обмер от страха. Не Клава это была, а только ее клон.
* * *